Форум » Антифашистская аналитика » Что пишут об антифашистах » Ответить
Что пишут об антифашистах
Скарлатина: "Они нас считают опасными для общества" В связи с убийством адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой в обществе стали много говорить о движении "Антифа", к которому оба погибших имели прямое отношение. Спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова попыталась выяснить, кто такие уличные антифашисты. "Я от Альбиноса" Поздний вечер. По обледенелому переулку в центре Москвы группа молодых людей в темных куртках с капюшонами движется в сторону небольшого старого дома. Дом кажется безлюдным. На двери вывеска: "Ремонт обуви". Молодые люди стучат в дверь, дверь открывается, парни исчезают внутри. Я стучу в ту же дверь. Рослый человек в натянутой на глаза шапочке, открыв дверь, внимательно смотрит на меня: "К кому?" "Я от Альбиноса",— произношу заготовленный пароль. "Проходи". Внутри — бетонный пол с брошенными поперек досками, изъеденные временем кирпичные стены, с потолка капает вода. Парни в темных куртках скидывают капюшоны и преображаются: черные "ирокезы", дреды, выстриженные виски и цветные пряди. Это вечеринка (на молодежном сленге — туса) приверженцев движения антифашистов. Чтобы попасть сюда, мне пришлось долго договариваться: антифа опасаются посторонних. Выполняя данные мне инструкции, я звоню трем активистам движения, которых знаю только по их никам в интернете: Кочану, Водяному и Антонине. Кочан в отъезде, Водяной недоступен, Антонина обещает прийти через 20 минут. Поднимаюсь наверх по скрипучей деревянной лестнице. На втором этаже четыре небольшие комнаты. В них нет ни стульев, ни столов, а окна завешены плотной темной тканью — именно поэтому с улицы дом кажется необитаемым. Из одной комнаты раздаются звуки тяжелого рока, и, заглянув туда, я вижу танцующих мальчиков и девочек лет семнадцати-восемнадцати — с необычными прическами, в ярких или черных майках, с анархистскими значками. Другая комната тоже густо набита: здесь курят и о чем-то спорят. Говорят про "мусоров" и наци, про русский марш, разрешенный властями на 1 марта, и про то, что скоро вся страна будет как ДПНИ. Третья комната отведена под буфет: барной стойкой выступает старый стол, барменом — парень в голубом свитере, он отпускает пиво. — Эй, тут веганы (вид вегетарианцев.— "Власть") спрашивают, где чипсы! — кричит кто-то бармену. — Все продали,— отвечает тот. Веганы весело возмущаются: туса рассчитана до полуночи, а осталось только пиво. Парень лет 17 по имени Толик рассказывает мне, что такие тусы антифа проводят часто — обычно в связи с каким-то праздником, например Новым годом, 23 февраля или 8 Марта. Узнают о таких вечеринках друг от друга — случайных людей здесь не бывает. — Это совсем другая Москва, правда? — улыбается Толик, обводя рукой вокруг. — Где вы находите такие здания, арендуете их? — спрашиваю я и тут же понимаю нелепость вопроса. Толик смеется: — Мы их захватываем! В любом городе есть брошенные здания, объясняют мне. Активисты их находят, влезают через окна или снимают замки на дверях, проводят вечеринку, убирают за собой и уходят. В том, что убирают, я убедилась лично: кто-то разлил пиво в коридоре, лужу тут же вытерли. — А это здание тоже захватили? — спрашиваю Толика. Он хитро улыбается. — Считайте, что единомышленники помогли. — А если милиция вычислит? — И такое бывает, "мусора" облавы устраивают. Если не сбежишь, попадешь в отделение. Они нас считают опасными для общества — знаете почему? Потому что мы за индивидуальность. Мы против тупой пропаганды. Мы против того, чтобы человек хотел жить и мыслить как все. Поэтому они нас боятся. В это время раздается звонок от Антонины. "Пятнадцатилетнему лучше дать по морде" Маленькая, худенькая, одета в черное, под шапочкой спрятаны дреды. Антонина учится в МГУ и вместе с единомышленниками разрисовывает стены граффити — это тоже часть деятельности антифа. — Обычно мы пишем названия наших сайтов и что-то про антифа. Люди, которые проходят мимо таких надписей, запоминают их,— рассказывает девушка.— Потом они заходят на эти сайты и узнают про нас. Многие люди против нацизма и фашизма, но они не знают, что можно не просто сидеть дома и ненавидеть фашистов, а еще и что-то делать. — Например, бить скинхедов? — спрашиваю я. Антонина терпеливо разъясняет мне, что скинхеды появились когда-то как антирасистский культ: — Они играли что-то типа джаза и были черными, но под воздействием нацизма они изменились. И теперь, говорит девушка, есть скинхеды, которые дружат с антифа, а есть такие, которые их бьют. — Все же скинхеды и наци — это разные группировки,— объясняет Антонина.— Мы бьем наци. Драки с нацистами на улицах антифа называют акциями прямого действия. В них участвуют многие антифа, но это необязательное правило. Антонина участвует. Она говорит, что обычно драки провоцируют неонацисты, но иногда первыми нападают антифа: — Однажды вечером мы шли по Тверской, увидели молодых наци, побили их. Многие из нас владеют основными приемами рукопашного боя, это необходимо для самообороны. — Но вы напали первыми, это не самооборона. — Это были 15-летние пацаны, с ними бесполезно разговаривать, они ничего не понимают. Иногда дракой можно доказать больше, чем словами. — Чем же вы тогда от них отличаетесь? — Мы никогда не нападаем с оружием. Мы деремся, чтобы доказать им, что на их действия есть противодействие. А они нападают с ножами и битами — чтобы покалечить или убить. Антонина говорит, что иногда молодые нацисты и скины после стычек на улицах приходят в антифа: — У нас есть известные активисты, которые в прошлом были нацистами. Мы смогли их переубедить. Кроме граффити и драк на улицах антифашисты участвуют в уличных шествиях против действий правоохранительных органов, в акциях анархистов и "зеленых". Но методов действеннее уличных драк Антонина не видит. — Пятнадцатилетнему лучше дать по морде, а взрослого, конечно, проще переубедить, он хотя бы тебя слушает. Я много путешествую, в поездах такие разговоры часто случаются. Я вижу, что многие люди всерьез считают, что Россия для русских и что патриотизм — это круто. И я с ними спорю. — А что плохого в патриотизме? — Патриотизм, о котором кричат по телевизору и в Думе,— это черта, за которой начинается фашизм. Я включаю телевизор и слышу, что Россия должна быть сильной, что нам все угрожают. А я не понимаю, кто нам угрожает, кто наши враги. Просто официальная пропаганда выстраивает систему, при которой властям удобно зарабатывать деньги: устроили войну или газ кому-то перекрыли — тут же про патриотизм кричат. А на самом деле правители делят сферы влияния и деньги. И им удобно жить, прикрываясь патриотизмом. Поэтому нам со школы вдалбливают в головы: будь патриотом, бери оружие, иди и умри в Чечне, чтобы генералы продавали оружие, а у твоего президента бабки были. — Значит, вы не патриот? — Я считаю, надо любить мир без привязки к границам. Границы существуют в головах людей. "Власть в нашей стране поддерживает фашистов" У лестницы на второй этаж — лоток с книгами. Антонина объясняет, что здесь продается антифашистская литература. Я открываю первую попавшуюся книгу, читаю: "Если вы в метро видите большую группу бритоголовых или футбольных болельщиков, лучше в один вагон с ними не заходить" (антифашистов вычисляют по темной одежде, анархистским значкам, необычным прическам.— "Власть"). "Граждане России могут находиться в другом городе страны без временной регистрации, если срок их пребывания не превышает трех месяцев. Доказывать, что вы находитесь в этом городе больше установленного срока, обязаны сами милиционеры; вы не обязаны иметь никаких документов, подтверждающих дату вашего прибытия. Сотрудники милиции часто не соглашаются с этим и настаивают, что вы должны пройти или проехать с ними в отделение. Если переспорить их не удается, есть два пути: отказываться ехать путем ненасильственного сопротивления (садиться на пол, асфальт, цепляться за разные предметы вокруг) или все-таки проехать, а там продолжать "качать права" перед более грамотными сотрудниками". "Если вас задержали сотрудники милиции, требуйте у них это обосновать. Знание законов действует на многих милиционеров. Если же это не помогло, постарайтесь первым делом сообщить знакомым, в каком отделении вы находитесь". — Почему вы так много внимания уделяете взаимоотношениям с милицией? — спрашиваю Антонину. — Потому что статью "экстремизм" придумали под нас,— уверенно отвечает девушка.— Они ловят на улицах антифашистов, приводят в отделение, незаконно катают пальцы, потом начинают разводить на предмет экстремистских высказываний и так далее. Любое действие, которое ты совершаешь, подразумевая критику власти,— это экстремизм. А власть в нашей стране поддерживает фашистов. Всякие ДПНИ и Славянские союзы. У них и депутаты есть в Думе. — Может быть, "Антифа" тоже нужны депутаты в Думе? — спрашиваю я. Антонина скептически качает головой. Она анархистка. — Я не знаю, сколько антифа должно быть во власти, чтобы империалистическая политика сменилась социально ориентированной. У нас нет доверия к власти. Все, кто там сидит, думают только о наживе. Им на людей плевать. Им плевать на то, что каждый месяц десятки людей становятся жертвами нацистов. У нас об этом даже в газетах не пишут. Когда начнут писать, будет поздно. Конечно, "хрустальная ночь" сейчас еще невозможна, но все идет к тому, что она будет возможна через пару десятков лет. — А вам не страшно? — Драться? Нет. Но когда захожу в подъезд, оглядываюсь. Меня ведь в моем районе многие знают. А я думаю о том, что Анастасия Бабурова тоже не боялась. Она так же, как Антонина, входила в "Антифа". "Мы стали драться, потому что нас стали убивать" В ремонтную мастерскую приходят новые и новые антифа. Приходит и Альбинос, имя которого было паролем для моего прохода на тусу. Он совсем не похож на одного из старейших активистов "Антифа", как мне его рекомендовали,— это парень лет 25, блондин, в ушах серьги, на голове ирокез. Альбинос работает в фирме, связанной с издательским бизнесом, и освобождается очень поздно. Однако он всегда находит время на акции "Антифа", в том числе на драки. — Чего вы добиваетесь? — спрашиваю я его.— Ведь выходя на улицы, чтобы драться, вы только провоцируете неонацистов. — Мы никого не провоцируем, мы отстаиваем свое право на нормальную жизнь. Мы стали драться, потому что нас стали убивать. Они нас убивают, потому что мы сильнее. Как только мы стали драться, мы поняли, что это эффективно. Наша работа уже приносит плоды: сейчас в молодежной среде быть нацистом западло, а быть антифа — это круто. Те, кто ходит на панк-концерты, уже не боятся. В 1990-х в школе, где учился Альбинос, все хотели быть похожими на школьную банду бритоголовых, потому что они были крутыми: — Если бы тогда появились люди, которые набили морду этой сволочи, то у многих моих одноклассников жизнь сложилась бы по-другому. Милиции антифа не верят. Я спрашиваю почему. Альбинос рассказывает недавнюю историю с выселением людей из общежития "Смена" на Ясном проезде. В этом общежитии с начала 1990-х годов жили беженцы из Абхазии и работники швейной фабрики "Смена". Потом фабрика закрылась, а общежитие передали в управление УФСИН по Москве. В июне 2008 года УФСИН добился решения суда о выселении жильцов из нескольких квартир и стал выселять их собственными силами. В день штурма общежитие вместе с такими же, как она, антифашистами защищала Анастасия Бабурова, убитая 19 января вместе со Станиславом Маркеловым. — Фсиновцы избивали людей, а наши ребята пытались их защитить, и их тоже избивали. — говорит Альбинос. — Я тогда звонил в милицию и на всякие "горячие линии", везде меня перенаправляли в другие места. В итоге мне сказали: мы не можем никого прислать, пишите жалобу. На следующий день ребята поехали на Петровку, 38 и подали коллективную жалобу — она до сих пор не рассмотрена. После этого случая активисты "Антифа" решили создать специальный сайт, на котором пострадавшие от действий милиции или судебных властей могли бы получить юридическую помощь. — Там должно быть досье на ментов, которые уже себя запятнали избиением людей,— говорит Альбинос.— Например, мы там хотим рассказать про УВД "Сокольники", которое лучше вообще стороной обходить. Стас Маркелов нам говорил, что из-за наших протестов по "Сокольникам" менты решили посадить нашего Алексея Олесинова, который был задержан по смешному поводу и до сих пор сидит. Алексей Олесинов, подравшийся с охранником клуба "Культ" 30 августа 2008 года, тогда не был привлечен даже к административной ответственности, а спустя два с лишним месяца его вдруг обвинили в хулиганстве и арестовали, он до сих пор находится под стражей. Его защитником был Станислав Маркелов, теперь его защищает Михаил Трепашкин. — В организации этого сайта нам помогал Стас, — продолжает Альбинос. — Он один такой адвокат был. Это был человек, которому можно было позвонить в любое время, если что-то случалось. Мы звонили, и всегда все вставало на свои места: Стас объяснял наши права, говорил, как себя вести. Стас был единственным, кто соглашался вести дела антифа, пострадавших от наци или ментов. Он бесплатно людей консультировал. Нам сейчас без Стаса стало гораздо труднее. Мы сидим уже очень долго, Альбинос рассказывает про антифашиста Рюхина, который шел на концерт и был зарезан группой подростков, про убитого в 2005-м в Питере Тимура Качараву, про банду скинхеда Рыно, убившую 19 человек и осужденную в прошлом году. Он говорит, что на российских улицах идет настоящая война, что правоохранительные органы скрывают многие факты, чтобы не пугать общество страшной статистикой. В отличие от Антонины, Альбинос считает, что для борьбы с нацизмом мало уличных драк, нужно заниматься политикой: — Нацизм — это порождение социальных проблем. Это государственная идеология, удобная, чтобы поддерживать власть. И мы хотим бороться с этим. http://www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1125194
Ответов - 0
полная версия страницы